Гравитация (2013) - обзор кино

Как-то научно-технический прогресс не особо рьяно засевает космические площади человечиной. Ну, Гагарин. Ну, Титов. Ну, Гречко и Терешкова. Ну, Армстронг с Олдрином. Ну, еще несколько сотен улыбчивых человеков, которых только википедия наизусть и помнит. Это что, достижение? При живых-то шести миллиардах? У Булычева вон или Гаррисона даже дети бороздят и не стесняются. А у нас, понимаешь, Гречко. Стыдно, товарищи! Этак мы далеко на «фордфокусах» не уедем. В общем, пока там наука себе вяло почесывается, за дело взялась Фабрика Грез. И у нее, как вы сами понимаете, сегодня по этому департаменту все очень даже схвачено. Регулярно стартуют с матушки-Земли летательные аппараты разной степени футуристичности с высокооплачиваемыми и не очень лицами на борту. Раз в неделю открываются новые миры. Раз в два дня гибнут старые. Бурит астероиды ироничный Брюс Уиллис. С полпинка заводит «эмкаэсы» и прочий космический хлам отважный космонавт Лев Андропов. Зритель смотрит. Зритель верит. Зритель в восхищении. Ему невдомек, что современный космонавт защищен сегодня от смертоносной пустоты не намного круче, чем 60 лет назад. Что люди эти — герои. И что ходят они в гости к смерти налегке. Зритель хочет, чтобы красиво. Чтобы вот тут летело, а вон там бабахало. И чтобы обязательно Клуни — если не с голым задом, то хотя бы с флянцем в сапоге. И чтобы в конце радость. Со слезами на глазах. Именно так хочет зритель. А Альфонсо Куарон умеет слушать. А еще Альфонсо Куарон умеет думать. Поэтому он собрал в одну кучу Клуни, космос, «чтобы красиво» и «эмкаэсы». И добавил туда ужас, опасность, песнь безумству храбрых и бесконечное одиночество. Смешав массовое и метафизическое, он обнаружил в кассе еще деньги и на все, без сдачи, закупил в довесок Сандру Баллок. И снял «Гравитацию» — фильм, лучше которого в этом году пока сложно что-то представить. Абсолютная победа на всех фронтах. Точно, детка, это просто космос.

Вернее, непосредственно копошатся двое — безвестный техник и женщина-врач Райан Стоун, у которой непослушный зонд и вообще все впервые. Третий же — лейтенант Мэтт Ковальски с голубыми карими глазами — бодренько летает вокруг по замысловатой траектории и травит байки про Боба Марли и Марди Гра. У Ковальски это последняя вылазка в вакуум — он слишком стар для всего этого дерьма, любуется видами и якобы не переживает, что так и не побьет рекорд Анатолия Соловьева по нахождению в открытом космосе. На связи Хьюстон. Проблем пока нет. Пока. Упоминается разве что лопнувший где-то в окрестностях русский спутник. Но он далеко и совсем не опасен.
А вот и нет.



Надо понимать, что любое русское в космосе — смерти подобно. Обломки спутника, собрав по дороге товарищей, смертоносным дождем обрушиваются на несчастных космонавтов. Шаттл вдребезги, станция в клочья, а завозившуюся со шпунтиками докторшу и вовсе со страшной силой выбрасывает в открытый космос. Ни связи, ни ориентиров — только пугающая чернота, адская одышка от нахлынувшего ужаса да запотевшее стекло шлемофона. Благо, скоро рядом на реактивном ранце организуется неунывающий Ковальски, возьмет даму на буксир и потащит в будущее. Которое, впрочем, не будет выглядеть таким уж радужным. Все умерли. Кислород на исходе. Топливо в ранце тоже. Хьюстон, как и положено в проблемной ситуации, не отвечает. До ближайшей станции (тоже, кстати, русской) добрая сотня километров. Правда, есть и хорошая новость. Теперь Ковальски уж точно побьет рекорд Соловьева.


Всего два часа — и Куарон умудрился заткнуть за пояс всех режиссеров, когда либо покушавшихся на космос. Кубрик, Малик, Кэмерон, Лукас, Абрамс, Бэй и даже Тарковский — все они уже закоптили коридор своим куревом до состояния концентрированного рака легких. Черт подери, эта его «Гравитация» — это что-то невообразимое, визуально совершенное и сферически прекрасное. По цене 3D-билета вас свозят в космос, пожмякают за мягкое, покалечат вестибулярку и ссыплют бесформенной грудой на Землю, на которой после этих двух часов вас уже ничто не сможет удивить. Разве что следующий фильм Куарона. Когда, говорите, он его там снимет?



Вот и сбылась коллективная мечта миллионов советских детей. Теперь любой может невозбранно становиться космонавтом хоть по несколько раз в сутки. Невозбранно и неиллюзорно. Правда, людям впечатлительным перед просмотром стоило бы покувыркаться недельку-другую на центрифуге. Потому как когда в зале их уже на 13-й минуте начнут бомбардировать космическим ломьем и броуновской пляской швырять по разным углам экрана, будет уже поздно расчехлять спасительный «Боржом».

Фильм, целиком снятый в павильоне и сразу в трех измерениях, действительно открывает зрителю глаза на то, зачем эти измерения вообще нужны в кино. Оказывается, космос, в котором нет ни верха ни низа, ни права с левом, — это идеальная декорация для стереобезумия. Крути камерой сколь угодно лихо, закладывай сколь угодно лютые виражи — и все будет конфетка. Оператор Любецки, до этого пять раз вхолостую выдвигавшийся на «Оскар», теперь уж точно пальнул боевым. Потому что если и сейчас ему статуэтку не присвоят, то Земля, верно, вертеться перестанет. Или Луна сверху упадет.



Все, абсолютно все, что происходит на экране, ультимативно прекрасно — от восхода и северного сияния, до аварии на станции и ляжек Сандры Баллок, парящих в невесомости. И плевать, что две трети тупо дорисованы на компьютере — подите и нарисуйте лучше, коли сможете. А потом подите прочь, потому что ничего у вас не выйдет! А если учесть, что стартовые 17 минут вообще сняты одним планом, без монтажных склеек, а все сцены с открытым космосом — в какой-то невероятной светодиодной коробке, изобретенной оператором прямо по ходу съемок, то подайте-ка сюда этого Любецки — я на него дачу перепишу. И комод. Тот самый случай, когда бессмысленно читать или слушать. Лучше сто раз увидеть.


Потому что как иначе вам объяснить, что Сандра Баллок умудрилась реально прыгнуть выше головы, что в условиях отсутствия гравитации тянет если не на оксюморон, то уж точно на парадокс. Что фильм только выиграл от того, что в него не попала Анджелина Джоли (а так бывает?) Что Клуни, у которого тут суммарно получаса присутствия и полусотни реплик не наберется, одним лицом и закадровым гласом сыграл одну из своих лучших второстепенных ролей. Что экранки этого фильма автоматически предаются анафеме на всех слоях астрала и сумрака, а 2D-копии предназначены исключительно для нищих духом. Что все это круто, ей-богу, а то, что фильм пока никак не отобьет свои 100 миллионов в прокате — это наша с вами земная тупость, космическому размаху непонятная.



И пусть сюжет, написанный артелью «Куарон и сын» ближе к финалу зримо сползает в попкорн и загончик имени Майкла Бэя. Пусть в любой момент ждешь, что из-за очередного космического угла вдруг выплывет Питер Стормаре в ушанке со звездой и жахнет кулачищем по какой-нибудь особо важной панельке, чтоб не сбоила. Пусть эту роль на себя все же примерит имажинативно, но смачно закладывающий за воротник скафандра Клуни. Пусть концовка организуется в лучших традициях лучших традиций. Пусть. Найдется место в этом безумном скрипте и жуткому одиночеству в бескрайнем мире, и давящей пустоте, и потенциям человеческого мозга и бытию, определяющему сознание, и Сандре Баллок, воющей на Луну. Не таков Куарон, чтобы пару фиг в кармане не припрятать.

Это фильм о том, что всем нам рано или поздно захочется почувствовать под ногами хоть что-нибудь осязаемое, услышать в наушниках хоть чей-нибудь голос. И не важно, что сейчас кому-то может казаться, будто жить незачем. Когда бездна начнет вглядываться в вас, причина для существования обязательно найдется. Как и кусочек воли на осуществление этого самого существования.

Хотя временами фильм дарит в кинотеатре прямо противоположные впечатления. Ведь хотя гравитация — это, строго говоря, тяга к Земле, посмотрев, как оно там, выше неба, озвезденеть хочется куда больше, чем приземлиться.
А то. В космосе без парадоксов никуда.